О Сёстры, вновь ищу вас меж холмами,
Где струи мчит Кастальских вод кристалл,
Где часто я в младенчестве играл,
Из ваших рук приняв святое пламя;
И если, в танце следуя за вами,
Мой нежный стих возглавил пышный бал,
То пусть - прочней, чем мрамор и металл,
Его слова блистают в вашем храме:
Ронсар, желая миру дать в удел
Всё, чем он жил, и всё, что он воспел,
Одной любви быв преданным безмерно,
Склонив главу, принес на ваш алтарь
Свой скромный дар: людских страстей словарь,
А сердце - Той, кому служил он верно.
ЛЮБОВЬ К КАССАНДРЕ
I
Кто хочет видеть моё пораженье
В битве неравной с Амуром слепым -
Зноем застужен, ознобом палим,
С честью несу я бесславью служенье;
Кто хочет видеть, как юности рвенье
Ловит любовь и хватает лишь дым,
Строки прочтет: он увидит по ним
Боль, что навек мне дана во владенье.
Пусть он поймёт: у любви нет ума, -
Сладостен гнёт, вожделенна тюрьма
Тем, кто из рук её кормится ветром;
Пусть он постигнет всю горечь конца
Глупых надежд, получивших слепца
В поводыри, желторотого - мэтром.
LXXXIX
Быть бедняком и всё время платить,
Холить улыбку, хоть сердце рыдает,
Истину гнать - пусть обман процветает,
Всем овладеть - ни глотка не отпить;
Вольным быть ветром - оковы влачить,
Смелым и стойким - дрожа, словно заяц,
Смерти желать - жить, исхода не зная,
Всё потерять - ни гроша получить;
Вечно иметь подлым знаком отличья
Стыд на челе, а в руке воздух нищий;
Думы мои, будто ветхую ткань,
Гордость латает - усилия тщетны:
Швы разошлись - и в душе моей плещут
Капля надежды и мук океан.
ЛЮБОВЬ К МАРИ
XXVII
Амур, клянусь душой, не праздностью рождён:
Роди его досуг - он мною бы не правил.
Как ни крутился я, меня он не избавил
От клина, каковым я к милой пригвождён.
Бездельем никогда я не был заражён:
Со мной пищаль и мяч - потеть себя заставил,
Рапиры - чтобы кровь прыжки разогревали,
Я целый Божий день работой утруждён.
Легавая, вперёд! - мы мчимся на охоту,
Сыграем-ка в лапту, гоняя по болоту,
Плывём, бежим, летим, и крепим дух борьбой.
Я ленью не томлюсь, от скуки не зеваю,
Но пакостный Амур из сердца - ни ногой.
Чем боле я тружусь, тем злей меня он травит.
ПЕСНЯ
Не найти весной цветов,
Или осенью - плодов,
Летом - дней, палящих зноем,
В стужу - вихрей с вьюгой злою,
В море - рыбьих косяков,
В Босе - жнивья и снопов,
Ни в Бретани - дюн песчаных,
Ни в Оверни - вод фонтанных,
Ни в ночи - пресветлых звёзд,
Ни в лесу - синичьих гнёзд,
Больше, чем в душе унылой
Грусти по тебе, мой милый.
LVIII
Амур похитил тело глупой мухи,
Что жалила пасущихся в лесах
Быков, их повергая в дикий страх,
И ловко удалил орудье муки.
Он лук достал, развел пошире руки, -
Так юный серп круглится в небесах,
И выпустил стрелу, что крушит в прах
Любой доспех, броню, щиты, кольчуги.
Меня он ранил - и, довольный, прочь;
Рассудок мой - за ним, страдать невмочь
Здесь, на земле, такой презренно-низкой.
Прости, Любовь, прости, мой ум, навек,
Прости, - во мне вам места больше нет:
Ведь та - гнетёт, а тот - изводит писком.
СОНЕТЫ К ЕЛЕНЕ (II)
XXVI
В час беды и войны, в обезбоженный век,
Между кляуз и тяжб, неужели не дико
Петь любовь? За решеткой в оковах сидит, кто
Даже меньшим безумством дразнил белый свет.
И, не чувствуя в кудри набившийся снег,
Донимаю богов благодарности криком.
Не Любовь ты, а Фурий свирепая клика,
Кем затравленный, пал я, безумен и слеп.
Видеть гибель страны, ставшей вражьей добычей,
Королевский цветок в недостойном обличье,
Фиваиды позор - и влюбленно вздыхать!
Потому я решил - что ж, прощайте, Сестрички! -
Вместо лиры - мешок на плечо и шагать,
Крючкотворов травя прозаической дичью.
XXVII
Судья обманул, а любовница в строгом
Заточеньи меня вялит, словно треску.
У порога - война. Чтоб развеять тоску,
Лей, мальчик, вино в этот кубок убогий.
Любовь, тяжбы, война - ноль выйдет в итоге.
Меланхолия - прах, в пальцах горстка песку.
Прочь, морщины, со лба, цвет землистый, со скул.
Веселья не знать - значит жить, как в берлоге.
Нам Природа подарит достаточно зол,
Чтоб их все перебрать. Я нагим появился,
Нагим и уйду. Я слезой изошёл, -
К чему? - Едким горем до колик упился;
Лучше выпить вина - ни заботы, ни зол:
Я грусть победил, как с вином породнился.
XLIII
Ты состаришься, друг мой, - и вот, при свече,
Поздним вечером пряжу у печки мотая,
Ты стихи мои вспомнишь, и скажешь, вздыхая:
"Сам Ронсар эти песни сложил в мою честь."
И тогда, заслонясь как от блеска лучей,
Пожилая служанка с топчана привстанет,
Удивляться и ахать она не устанет,
Не насытится звуком столь чудных речей.
Я-то буду в земле, бестелесный фантом,
На лугу асфоделей вкушающий сон;
Ты - седая старушка в мохеровой шали -
Проклянёшь свою гордость, тоскуя по мне.
Так прими же совет: стань отныне умней
И себя не храни от любовной печали.
XLIV
Колючий можжевельник и колкий остролист,
(Один - дитя пустынь, другой - дитя подлеска),
И плющ, ковёр пещер, где лис таится дерзкий,
Источник, что бежит с гряды песчаной вниз;
С голубкой голубок, что страстно обнялись,
И горлинки в слезах, вдовицы в ситце тесном,
Смешные соловьи, что свистом, щёлком, треском
И день и ночь твердят любовный вокализ;
И ты, мой милый друг, касатка-красногрудка,
- Когда пойдет гулять любимая моя,
Чтоб собирать цветы (возможно, незабудки),
То вы скажите ей, упрёка не тая,
Что я в разлуке злой страдаю не на шутку,
И лучше умереть, чем жить, душой скорбя.